Деньги, как известно, имеют различные функции. Одной из них является непрестанное движение денег в обращении, обслуживание процесса обращения. Без выполнения деньгами этой функции торговля была бы невозможна.

ПОЧЕМУ МАКИАВЕЛЛИ НЕ СТАЛ ПЕЧАТАТЬ «ГОСУДАРЯ»Разделы: Размещена 08.02.2016. Последняя правка: 09.02.2016. Творчество Макиавелли полно загадок и тайн, которые куда крупнее и важнее, чем загадки и тайны его жизни. К некоторым стоит присмотреться повнимательнее. Для того, хотя бы, чтобы понять дух этой переломной эпохи и взгляды самого флорентинца на жизнь.

Сохранилось семь рукописных копий «Государя», сделанных в разное время и разными переписчиками, до появления книги в печати. Как правило, небрежный почерк, говорящий о скорописи. Никаких миниатюр и вообще украшений. Писец торопился, и ему было не до изысков.

Так, собственно говоря, и было столетиями. Причем не только с трудами Макиавелли. Но почему одна из величайших политологических книг человечества не была напечатана с самого начала? Еще точнее: почему Макиавелли не отдал ее в печать, причем, забегая вперед, сделал это, скорее всего,  сознательно? Из контекста событий и отдельных высказываний видно, что Никколо не видел «Государя» как закрытое и ограниченное в числе экземпляров руководство для власть имущих.

В своем знаменитом письме Веттори от 10 декабря 1513 г. он сообщил, что уже ознакомил со своей книгой Филиппо Казавеккья. Все в целом позволяет утверждать, что автор с самого начала предназначал свое произведение для того, чтобы публика была с ним ознакомлена. Стало быть, мысль о печатании не могла так или иначе не посетить ее. И все-таки он ее отверг. У нас нет ни одного свидетельства, что он пытался увидеть свою книгу, вышедшей из типографии. Только три из работ Макиавелли были напечатаны при его жизни. Первой была Deccenale, появившаяся в рукописной форме в 1504 г. с посвящением Аламанно  Сальвиати, а затем, уже в 1506 г., напечатанная без посвящения за счет коллеги автора по Синьории Агостино Веспуччи.

Второй книгой оказалась знаменитая «Мандрагола», выпущенная около 1518 г. Характерно для тех времен, что имя Макиавелли при этом не упоминалось. Третьей печатной книгой, увидевшей свет в 1521 г., была «О военном искусстве», посвященная Лоренцо Строцци. Возможно, что, подобно Веспуччи, тот спонсировал это издание. [6, p. 84} В принципе такая ситуация уже характерна сама по себе. Очевидно, что флорентинец, в отличие от современных авторов, очень осторожно подходил к возможности напечатания своих работ. Для начала давайте ограничимся этой констатацией. И еще об отношении Макиавелли к своим произведениям. Из семи сохранившихся манускриптов «Государя», появившихся на свет до кончины его автора. три были написаны рукой его друга Буонаккорси.

Хранящаяся в библиотеке Ватикана копия была сделана в Риме вероятно между 1521 и 1523 гг. и, вероятно, для состоятельного владельца, высоко ценившего ее. В отличие от других, она была сделана на пергаменте. Работа переписчика была сделана просто замечательно. Это был Людовико Арриги, при жизни больше известный как Вичентино, прекрасный каллиграф и печатник, зарабатывавший еще и книготорговлей и работавший писцом в канцелярии Ватикана. Вероятно, также Арриги написал известный Чарлекотский манускрипт «Государя». Еще один манускрипт был выполнен в Сиене нотариусом Теофило Мокки, который подправил некоторые тосканские идиомы Макиавелли, сопоставил текст с другим манускриптом, удалив ошибки, и написал письмо читателям, в котором сообщил, что планирует напечатать «Государя».

Можно смело утверждать, что книга также была знакома в северной Италии, что видно по формам написания в Gotha копии, а также в другом манускрипте, который впоследствии стал основой для напечатания в Венеции. Если же учитывать, что на деле количество копий должно было быть несколько больше, то можно предположить, что и ареал их распространения также мог быть несколько шире. Впрочем, это не более, чем предположение. Но все же, давайте будем откровенны: число манускриптов, дошедших до нашего времени, почти наверняка не соответствует тому реальному их количеству, которые распространялись даже во время жизни Макиавелли, не о говоря уже о периоде после его смерти. Отсюда следует естественный вывод: создаваемые рукописные копии «Государя», что делалось по крайней мере с молчаливого согласия автора (тут естественно сослаться на Буонаккорси, который бы не стал переписывать книгу без разрешения своего друга), по крайней мере в определенной степени удовлетворяли честолюбие Макиавелли. Другое дело: почему? Он ведь не мог не понимать, что его аудитория была бы гораздо шире, если бы он стал печатать свой труд. Давайте перечислим некоторые важные моменты для понимания отношения Макиавелли к своей книге.

Мы не имеем свидетельств, что правка, внесенная после известия о смерти французского короля в третью главу, была сделана до того, как рукопись начала копироваться при переписывании данной работы. Она присутствует во всех сохранившихся манускриптах и печатных работах. Тот факт, что исправление в XVI главу было сделано только в некоторых манускриптах, говорит о существовании двух основных вариантов «Государя». Причем – это важно – первый хронологически предшествовал второму и оказался более распространенным, чем тот. Единственный предполагаемый вывод из этого сводится к тому, что где-то с начала 1515 г. по Флоренции и даже вне этого города начала распространяться основная версия труда, в которой не было правки в данную главу. Отсюда следует предположение, что рукопись распространялась с негласной санкции Макиавелли, последующие копии с другого варианта делались без его ведома. Как бы то ни было, Бьяджо Буонаккорси получал экземпляры сочинений Макиавелли от последнего, возможно, не только потому что был его хорошим приятелем, но и поскольку работал переписчиком. [1, c.242] Логично предположить, пишет Никколо Каппони, что автор «Государя» отправлял своему приятелю то, что хотел размножить и распространить. К тому же, Буонаккорси был не только бывшим сослуживцем Никколо по второй канцелярии в Синьории, но и верным товарищем, который всегда защищал своего старшего коллегу, отчего, как было указано выше, и был отправлен в отставку с государственной службы. Брайан Ричардсон совершенно справедливо заметил, что, судя по количеству дошедших до нас рукописных копий «Государя» (девятнадцать, из которых семь были написаны до смерти автора), Макиавелли вовсе не хотел, чтобы его работа имела ограниченную аудиторию.

[6, p.19] Вопрос этот тем более интересен, что свою книгу «О военном искусстве» он отдал в печать, и работа создала ему славу известного теоретика в данной области. Причем этот труд, в отличие от «Государя» явно был нацелен на широкую популярность. Макиавелли использовал свой талант стилиста для того, чтобы о книге заговорили. И добился своего.

Кроме того, говорили, конечно, и об идеях книги, в частности любимом предпочтении флорентинца относительно недооцененной в то время роли ополчения. Как бы то ни было, важно здесь то, что Никколо понимал преимущества широкого тиражирования и умел воспользоваться его последствиями (хотя, судя по имеющемуся анекдоту на этот счет, и опозорился, когда ему доверили командовать военными учениями). Брайан Ричардсон полагает, что при решении ограничить «Государь» рукописной формой Макиавелли просто чувствовал, что работа не достигнет своих целей, если будет напечатана. Он, по мнению исследователя, считал, что эта книга не вызывала такого отторжения, пока существовала в качестве манускрипта.

Кроме того, при печатании Никколо должен был отказаться от неформального вида общения с читателями, как это он сделал при публикации «О военном искусстве». [6, p. 38] Вполне приемлемая гипотеза, хотя некоторые элементы ее могут быть оспорены. Трудно говорить о чувствах человека, жившего совсем в другую эпоху. Сомнительно также, что неформальное общение возможно только при тиражировании рукописных копий.

И вот тут мы должны обратиться к культуре того периода, особенности которой по крайней мере частично объясняют поведение Макиавелли. Книгопечатание начало относительно широко распространяться в Италии где-то с 1470-х гг. Соответственно, ему было меньше пятидесяти лет к моменту, когда Макиавелли мог задуматься о том, не напечатать ли ему своего «Государя». Слишком короткий период времени, чтобы творение Гутенберга полностью вошло в культуру Флоренции. В первые десятилетия европейского книгопечатания слишком многое было неурегулированным, что, естественно, настораживало авторов и по крайней мере отчасти отвращало их от нового способа предоставления своих творений читателям.[5] Сказывался вполне естественный консерватизм. Старые привычки умирают с трудом. В том числе привычки флорентийцев ограничиваться рукописными копиями своих трудов. Флорентийские авторы просто не привыкли печатать свои произведения.[7, p.20] То, что Макиавелли в трех случаях выбрал печатание – скорее исключение.

Ставка делалась почти всегда на манускрипты. Не случайно, что мастерские рукописных копий если не процветали в то время, то по крайней мере уверенно держались на плаву. Было еще несколько дополнительных причин для того, чтобы воздержаться от печатания своих работ. Например, существовала опасность потери контроля над текстом – страшная опасность для автора. Причем повторяющиеся ошибки при печатании не были самым страшным для писателя. Кроме того, авторы могли вполне закономерно начать подумывать о том, чтобы впоследствии скорректировать свой текст, что было невозможно с учетом того уровня типографских услуг.[7, p.77-80] Существовало также моральное и интеллектуальное предубеждение против использования печатного станка. Да, сейчас это кажется странным, однако мы говорим о культуре того времени.

В те годы существовала специфическая культура рукописи, которую нельзя недооценивать.[4]Даже после появления печатного станка тексты обычно распространялись путем старого и верного способа – переписывания от руки. Они гарантировали быстроту появления копии и давали иллюзию (а может быть, и не иллюзию) конфиденциальности. Какого-то секретного взаимопонимания между автором, переписчиком и читателем. И вообще в то время и позже культура рукописи имела специфические законы, литературные приемы, методы и свою собственную аудиторию. Для того времени печать привела к определенной отстраненности аудитории от читаемых ею книг. В рукописных изданиях сопереживание было сильнее.

Трудно сказать, было ли у Макиавелли такое ощущение. Однако, если допустить такую гипотезу, то следует признать, что автор «Государя» ориентировался на камерный характер воздействия своей книги, но вовсе не на большую публичную славу. Впрочем, в данном случае речь идет только о допущении, тем более, что Макиавелли не был знаком с выкладками современных ученых. Впрочем, он едва ли бы стал на них ориентироваться, когда принимал свое решение. Рукописное копирование текстов в ту эпоху - это одиночное занятие, нечто очень частное. Причем «одиночество» переписчика возросло с тех пор, как появление печатного станка создало «галактику Гуттенберга».

В печатании книг было нечто публичное, вызывающее, открытое. Оно создавало возможность относительно быстрого создания нужного количества экземпляров текста и распространение его. Одиночество переписчика должно быть поставлено в контекст идеологическим обстоятельствам того или иного временного периода. Копирование текста от руки было частным занятием и позволяло большую свободу в то время, когда печатный пресс оказывался под публичным вниманием куда чаще, чем индивидуальный переписчик. Печать можно было поставить под цензуру, что временами и делалось; то или иное произведение можно было запретить. Разумеется, находились пути обойти все запреты, однако публичная сущность печатного станка оставалась несомненной. Копирование рукописи является делом личным и занятием частным – это мнение относится ко всему периоду, когда рукописи соседствовали с печатными произведениями. [8, p.11] Копирование от руки приобретает идеологический оттенок, поскольку это частное занятие позволяет большую свободу в то время, когда присмотр за печатным станком был куда больше, нежели за отдельным переписчиком.

Человек, копирующий от руки книгу, будь то профессиональный переписчик или любитель, был обречен на одиночество всегда. Эта сторона его жизни еще больше усилилась после появления такого достижения цивилизации как печатный пресс. С одной стороны, копирование от руки с появлением книгопечатания больше не было необходимым. С другой стороны, оно не только сохранилось, но и стало частью новой, во многом потаенной, интимной субкультуры того времени. Вообще-то сейчас это признано, что запись текста от руки позволяет лучше запомнить то, что написал, нежели набор текста на компьютере. Во всяком случае, это звучит правдоподобно.

Можно ли сказать нечто подобное о чтении текстов, написанных от руки? Сейчас мало кто этим занимается. Однако для времени, которое отстоит от нас примерно на полстолетия, в принципе это тоже звучит правдоподобно. Это была другая культура, не будем об этом забывать. Книгопечатание только что появилось. В нем видели нечто автоматическое, нередко противоречащее естественному ходу вещей. Писание от руки – это процесс, который отражает некоторые личностные особенности человека. Чтение написанного рукой – тоже.

Здесь куда больше интимных черт, нежели в чтении книг, отпечатанных в типографии. Читать написанное от руки труднее, чем напечатанное. Слишком много индивидуальных особенностей подчерка, слишком большое внимание уделяется нажиму или его отсутствию пера, Не говоря уже об оформлении страницы. При этом надо еще иметь в виду особенности переписывания манускрипта. Неизбежные ошибки, и неизбежное поэтому дополнительное вчитывание в текст. Только не нужно думать, что рукописи того времени хоть в малейшей степени напоминают Великолепный часослов герцога Беррийского. Скоропись, без всяких украшательств.

О каких-то миниатюрах и говорить смешно. Вообще переписывание – это автоматический процесс, который в значительной степени отражает личность того, кто пишет. Это накладывается и на личность того, кто читает. Речь идет о ретранскрипции написанных другим человеком слов. Причем все существенно противостоит ситуации, когда речь идет о чтении напечатанной книги.

Зацикленность современных исследователей на факте печатных публикациях привела к тому, что даже серьезные исследователи утверждают, что «Государь» впервые был обнародован в 1532 г. [2, c.62] Это явная ошибка. Итак, почему не были напечатаны при жизни основные труды Макиавелли: «Государь»,  «Рассуждения» и «История Флоренции». Очевидная и очередная загадка флорентинца. Для предварительного решения ее необходимо иметь в виду несколько моментов: - печатание своих произведений без разрешения властей, особенно церковных, могло вызвать проблемы не только у издателей, но и у автора. Макиавелли не мог не понимать этого; - дело, т. е. печатание, было довольно-таки дорогостоящим. Мне представляется неправильным предположение, что у Никколо не было в этом плане проблем в финансовом плане, потому что он мог обратиться к помощи своих друзей в качестве спонсоров.

[6, p. 85] Делать так означало «потерять лицо» в кругу товарищей. А Никколо привык считать себя среди них равным. Не такая уж трудная для решения психологическая загадка; - Макиавелли была нужна не столько слава, сколько работа. Собственная. Печатание книг этой проблемы не решало; - возможно, что сказалась обида на Пьеро Лоренцо ди Медичи, если описанный в рассказах эпизод действительно имел место; - во Флоренции того времени, как мог считать Макиавелли, распространение его специфических идей в рукописях могло быть более приемлемым, нежели если бы это было сделано в печатном виде - Гарольд Лав отметил, что даже в XVII веке в Англии рукописное тиражирование книг было не только весьма распространено, но имело и коммерческую составляющую.[3] То же самое было в Америке. Рукописные книги создавали иллюзию элитарности. Да они и были элитарными. Больше того, это правило распространялось и на последующее столетие.

Примеров тому можно привести множество. - как бы то ни было, правда состоит в том, что в начале XVI века триумф книгопечатания казался многим сомнительным. В высоких сферах в то время смотрели на возможность печатания своей работы как на нечто неприличное. Другое дело, как соотнести этот тезис с тем, что Макиавелли отдал свою книгу «О военном искусстве»  в печать. То ли у него вдруг появилась такая возможность, то ли он не считал эту книгу своим лучшим творением, то ли не разделял некоторые предубеждения на этот счет… Честно говоря, отчетливых ответов на этот вопрос не существует. Как бы то ни было, констатируем главное из предшествующих тезисов: в начале XVI века публикация письменной работы ни в коем случае не была напрямую связана с ее печатанием. Отказ от печатного станка в некоторой степени, вероятно, повлиял на судьбу «Государя» и его автора.

Безусловно, что слава к Макиавелли могла прийти гораздо раньше, возможно еще при жизни. Другое дело, что он, скорее всего, был убежден, что это была бы двусмысленная слава, о чем говорила реакция на «Государя» со стороны его друзей и знакомых. Можно предположить, что это соображение по крайней мере отчасти останавливало автора. Видимо, сказалось и то, что он все еще лелеял мечту снова поступить на государственную службу, а скандал вокруг опубликованной книги мог помешать ему выполнить своей желание.

Наконец, важно, что в то время трудно было предсказать реакцию сильных мира сего. Это впоследствии «Государь» будет издан с благословения папы Климента VI, а во второй половине второго десятилетия XVI века ситуация с непризнанным и даже гонимым Макиавелли обстояла несколько другим образом. Можно также предположить, что Агостиньо  Нифо, возможно,  не решился бы на свой известный плагиат, будь «Государь» заблаговременно напечатан в Италии. Впрочем, этот тезис можно поставить под сомнение. Авторского права в ту эпоху еще не существовало, так что большинство ученых считали возможным смело пользоваться чужими трудами. Кроме того, Нифо не только брал идеи у Макиавелли, но и зачастую творчески их переосмысливал. Известность «Государь» завоевывал сначала десятилетиями, а затем столетиями.

Так что выбор распространения книги с помощью рукописей в действительности мало повлиял на судьбу книги. Во всяком случае, таково мое предположение. А вот каково было бы влияние печатной публикации на судьбу самого Макиавелли, предположить невозможно. Я не согласен, что история никогда не знает сослагательного наклонения. Но это не значит, что в рассматриваемом случае данная максима не является справедливой. Мы можем только констатировать, что риск для автора «Государя» был слишком велик и он на него не пошел.

Реальная проблема состоит в том, что после смерти Макиавелли его великая книга могла кануть в безвестность. В конце концов, количество циркулирующих по Италии рукописных копий «Государя» было не так уж велико, а доказанных свидетельств о том, что они пользовались большой популярностью, нет вообще. Риск, безусловно, существовал. Другое дело, что последующие события доказали, что даже в тех условиях он был не столь уж и велик.

  1. Каппони Н. Макиавелли. М.: Вече, 2012. – 352 с. 2. Коннелл У. Дж. Когда Макиавелли написал «Государя»: хронология начала и конца работы // Перечитывая Макиавелли. Идеи и политическая практика через века и страны. (Отв. ред. М. А.Юсим). М.: Институт всеобщей истории РАН, 2013. С.43-73 3. Love H. The culture and commerce of text.

Scribal publication in Seventeenth-century England. Oxford: Oxford university press, 1993. – 548 р. 4. Richardson B. Manuscript culture in Renaissance Italy. Cambridge: Cambridge university press, 2014. – 408 р. 5. Richardson B. Print culture in Renaissance Italy. The editor and the vernacular text. 1470-1600. Cambridge: Cambridge University press, 2004. – 632 р. 6. Richardson B. Printing, writers and readers in Renaissance Italy.

Cambridge: Cambridge university press, 1999. – 489 р. 7. Richardson B. The Prince and its early Italian readers // Niccolò Machiavelli’s The Prince. New interdisciplinary essays (ed. by M. Coyle). Manchester: Manchester university press, 1995. Р. 1-32 8. Woudhuysen H. R. Sir Philip Sidney and the circulation of manuscripts 1558-1640. Oxford: Clarendon press, 1996. 558 р. Рецензии: 12.02.2016, 15:11 Рецензия : Ульянова Юлия Семеновны. Статья Разуваева Владимира Витальевича имеет выигрышное научно-историческое, даже политологическое содержание.

Макиавели внес заметный вклад в уход от средневекового социо-примитивизма, но нельзя сказать, что он широко известен нынешнему поколению. Упор в статье Разуваева В. В. сделан на праве, желании, возможностях публикации труда, показано распространение его через рукописное копирование. Автор спорит, свою позицию аргументирует. Но стоит в начале статьи, кратко изложить новые идеи этого мыслителя, чтобы читатели легче его оценили. 16.02.2016, 11:57 Рецензия : Статья Владимира Витальевича Разуваева рекомендуется к публикации. Статья содержит хорошо обоснованный ответ на вопрос, сформулированный в названии. Автор продемонстрировал прекрасное знание биографии Н. Макиавелли и особенностей мышления человека и мыслителя эпохи Возрождения, приумножил наши представления о той эпохе в целом, и о книжной культуре в частности. Оформление статьи соответствует предъявляемым требованиям. С уважением Сильванович С. А. Комментарии пользователей:


Просмотров (72)
Реклама
Навигация сайта
Реклама
Популярные новости
Реклама
Облако тегов
rss
Карта