Статья опубликована в №16 (декабрь) 2014 Разделы: Размещена 16.12.2014. Искусство развлечения публики в Биологическом музее им. К.А. Тимирязева   Некоторое время назад я получила приглашение на лекцию «Современный музей науки как пространство для вдохновения», организованную Политехническим музеем совместно с фондом «Московская бьеннале». Еще совсем недавно такую тему трудно было помыслить. В ней заложен явный диссонанс: пространство для вдохновения традиционно связывалось с творческими практиками, которые разворачивались в художественных музеях, тогда как политехнические и естественнонаучные призваны были лишь документировать и пропагандировать достижения науки и техники. Конечно, современные музеи для привлечения посетителей применяют различные методы: научные музеи интенсивно используют художественные приемы, а музеи истории искусств подчеркивают присутствие науки, выстраивают логически выверенные концепции. По сути дела в конкурентной борьбе на рынке досугового время препровождения музеи идут по пути синтетической модели развития. Это – стратегия профессиональной музейной корпорации. Другая сторона вопроса – насколько посетители музеев в нашем постиндустриальном обществе принимают эти новации?

Чего они ждут от музеев? Что хотят там найти? На эти вопросы, наряду с другими важными для работы над будущей экспозицией музея, мы искали ответ в социологическом исследовании, которое проходит сейчас в Биологическом музее им. К. А. Тимирязева.  Есть некоторые интересные результаты, которыми я хотела бы поделиться.

Уже при подготовке к опросу посетителей я была удивлена готовностью коллектива сотрудников обсуждать будущее обустройство музея буквально с каждым посетителем. Готовность к диалогу редко проявляется в родном отечестве, скорее, это обычная тактика западных институций, когда любые новации предваряются опросом посетителей. Однако Биологический музей воспользовался этим зарубежным опытом, и летом 2013 года был создан стенд «Записки на стене», где предлагалось через форму отзывов  выразить отношение к современной экспозиции и поразмышлять над ее наполнением в будущем, продолжив  некоторые фразы: — Мы шли в Биологический музей, чтобы увидеть… — Я хочу, чтобы в новой экспозиции было… — Какой ужас! Здесь… — Мне кажется, что в музее не хватает… На сегодняшний день в опросе поучаствовало несколько тысяч посетителей, среди которых 2/3 – дети. Уже сам по себе этот факт показывает отношение к опросам в обществе: у нас нет культуры общения институций с гражданами, положительного опыта обсуждения каких-либо проблем, и потому взрослые подошли со скепсисом к такому приглашению к диалогу – кто это будет читать их записки, все это профанация, декоративный жест!

И только дети, не имея негативного опыта, откликнулись на предложение и написали свои впечатления. Взрослые не предполагали, что эти все записки будут прочитаны, просчитаны и оценены.  Ровно поэтому 60 %  отзывов содержат не окончания предложенных фраз, которые  могли бы стать предметом анализа, а просто восторженные впечатления от экспозиции, образовательных программ и выставок типа: «классные экскурсии!». Много детских зарисовок.

Изредка встречаются раздраженные замечания на что-либо конкретное. Результаты опроса не удовлетворили музейный коллектив, поэтому решено было обратиться полноценному социологическому исследованию посетителей музея.  В процессе его подготовки в поле моего внимания попал тематический набор экскурсионных программ. Изучение этого перечня заставило меня удивиться его метафоричности, литературным аллюзиям. Так, школьникам предлагались интерактивные занятия: «Кто всему голова?» ( нервная система ), «Смотри в оба!» ( секреты зрения человека и животных ), «Что нам стоит дом построить!» ( постройки животных с демонстрацией объектов ), «Путь пирожка» ( пищеварение ), «От рубашки до книжки». Такой тематический поворот программировал определенные художественные сценарные ходы, которые использовались на занятии (а экскурсии в музее проходят именно как занятия, дети не переходят из зала в зал, а располагаются в одном и знакомятся с одной темой).

Путь познания  серьезных проблем облегчается через знакомые с детства книжки и образы. Вместе с этим всегда подыскивается соответствующая форма подачи материала: где нужно используется микроскоп, предлагаются заранее приготовленные препараты,  демонстрируется наглядный материал. Есть ли здесь элемент развлечения  или только знакомые литературные образы используются, чтобы научная проблема становилась ребятам понятнее и проще? Грань трудно провести, хотя бы по той эмоциональной реакции, которую я многократно наблюдала. Но в любом случае такой творческий подход отражает дружелюбную позицию коллектива научных сотрудников, готовых в игровой форме излагать серьезные естественнонаучные проблемы.  Перейдя к этапу включенного наблюдения, я увидела, что многие залы разработаны как интерактивные экспозиции. Они пользуются большим вниманием и любовью посетителей.

Но эта интерактивность опять же сценарно проработана и этим привлекательна. Имея многолетний опыт работы в художественном музее, у меня напрашивались параллели с произведениями, расположенными в залах современного искусства. Так, в экспозиции Биологического музея «Смотри в оба!», представлены предметы, которые нужно покрутить, переместить, погрузить и т. д., чтобы понять особенности зрения человека. Однако если вы это проделываете достаточно долго, то возникает визуальный образ, сравнимый  с художественным впечатлением, которое мы получаем от контактов с современным искусством. Аналогичные примеры можно найти  в залах отдела Новейших течений Государственной Третьяковской галереи. Работы художников Вячеслава Колейчука, Франсиско Инфанте-Арана, Леонида Сокова, построенные на оптических эффектах и кинетических свойствах объектов становятся произведениями искусства именно в процессе визуальной обработки.

  Конечно, в художественном пространстве на первый план выходит не физическая трансформация самого объекта, а новые смыслы, возникающие при  таких изменениях. Но постоянное внимание со стороны посетителей Биологического музея к этой экспозиции, зафиксированное в опросе, показывает не только ее игровую притягательность,  но  маркирует приближение к границе художественного через сильный эмоциональный отклик,  вызываемый обычно развлекательными программами.  В этой же экспозиции Биологического музея есть затемненное пространство, ограниченное  черными шторами, где вошедший может сначала прочувствовать, каково быть слепым, а после нескольких минут привыкания – какими адаптивными свойствами обладают наши глаза.  Этот эксперимент напоминает объекты, созданными современными художниками, работающими в стиле поп-арта. Так, в работе Ростислава Лебедева «Солнцеворот», экспонирующейся в залах Третьяковской галереи, в предельно обобщенном пейзажном мотиве, в динамической композиции представляющий смену дня и ночи,  есть поверхностная часть, изображающая на красном фоне солнце с лучами. И есть сердцевина – некая камера, знак тьмы, куда можно заглянуть через небольшую дурочку. Произведение, разработанное в стиле конструктора «из детской комнаты» строится на противопоставлении ночного и залитого солнцем пространства, плоскости и объема, внутреннего и внешнего, темного и солнечного. И его можно оценить в полной мере, лишь заглянув в эту темную сердцевину из залитого светом зала.

В многочисленных инсталляциях современных  художников, так же шторы как в экспозиции «Смотри в оба!», используется прием выгородки, где  размещается многосоставной объект, формирующий заданный образ  при условии пребывания в этом ограниченном пространстве. Такой прием использовал Сергей Шеховцов в инсталляции «Кинотеатр». Это памятник страсти наших дней – глазению на бесконечной поток визуальных образов, льющийся с экранов. Продолжая традицию имитативной скульптуры о современной жизни, Шеховцов располагает в креслах своих героев, которые смотрят на экран, замененный отверстием, обращенным в выставочный зал, и чтобы увидеть инсталляцию, нужно заглянуть внутрь. Таким образом, получается, что мы смотрим на «глазеющих», а они рассматривают нас. Это «живое кино» – важный смыслообразующий элемент инсталляции Шеховцева. Такое же ощущение «киноэффекта» возникает у каждого, входящего за черные шторы выгородки в экспозиции «Смотри в оба!». Понимают ли многослойность задумки экспозиционеров посетители Биологического музея, вовлеченные в игры в залах выставки «Смотри в оба!»? Думается, нет, или только единицы. Однако во всех опросах годичного мониторинга она непременно упоминается как одна из самых интересных и запоминающихся.  Более того, зачастую посетители оставляют пожелания: «побольше физики!

» или «очень интересны физические опыты». Поначалу их трудно было понять, ну где же физика в Биологическом музее? Только после размышлений удалось проинтерпретировать эти ответы, оставленные респондентами на открытые вопросы анкеты. Аналогичные мысли навевает и новая лаборатория-экспозиция «Прозрачная наука».

Она позволяет не просто в современном по техническому оснащению пространстве проводить естественнонаучные опыты, но и по дизайнерскому решению выглядит совершенно прозрачной, метафорически обнажая пути познания окружающего мира. Конечно, в таком пространстве нельзя обойтись без экранов. На одном из них в режиме нон стоп демонстрируются учебные фильмы, показывающие детально через рентгеновскую съемку движение мышц глотки и гортани при поглощении глотка воды и твердой пищи. Смотрящий оказывается внутри гортани человека и может наблюдать напряжение и расслабление, «работу» каждой мышцы, проталкивающей пищу, и может почти физически прочувствовать ее путь. Они вызывают бурную реакцию посетителей: некоторые не могут оторваться от созерцания, другие же наоборот убегают, передергивая плечами.

Эти фильмы  по форме и по способу реализации напоминают многие произведения современного искусства, где экран используется как основное пространство развертывания концепции. Начиная с бессюжетных съемок 1960-х годов классика поп-арта Энди Уорхола «Спящий поэт» или «Эмпайер», до  экспонирующихся в залах новейших течений Третьяковской галереи произведений группы «ПГ». Художники Фальковский, Каталкин и Спиридонов изобразили себя на экранах  в бесконечном забеге мимо шедевров мирового искусства, расположенных в условных музейных залах, в тщетной надежде их освоить, символически «переварить», фиксируя это шариками пейнт-бола. Вернемся к проблемам восприятия новых форм популяризации естественнонаучного знания. Как откликаются  посетители на эти новации? Как они их оценивают? Что предпочитают? Что остается у них в памяти? Ответы на эти вопросы, полученные в процессе социологического опроса, оказались  во многом неожиданными и для коллектива сотрудников музея, и для исследователей.

Начнем с того, что в списке профессий оказались достаточно весомо представлены гуманитарии (38%). Вполовину меньше  представители естественнонаучных профессией (включая психологов и медиков): 16%. Каждый десятый посетитель – экономист или финансист. Культурологи, историки, филологи составляют 7,5%, а доля представителей творческих специальностей равна 6,1% и приближается к цифрам представителей этих профессий в потоке зрителей Третьяковской галереи![1] Возможное объяснение этому факту можно найти в модном  сегодня для дизайнерских разработок «органическом» стиле, когда в качестве образцов оформления берутся формы живой природы.  Так же неожиданными стали ответы на вопрос «Что входило в ваши планы при посещении музея?». Конечно, результат здесь во многом зависит возрастного состава публики. Если в потоке посетителей Биологического музея  более 50% – взрослые 26-40лет и две тритии из них пришли с детьми, и такая же пропорция сохраняется и среди 41-55 летних,  то познавательный мотив вместе с ответом «показать музей детям» выйдут, безусловно, на первые места (см. таблицу № 2). Помимо взрослых и детей еще две возрастные категории  весомы в потоке публики. Пятую часть посетителей составляет молодежь, в основном студенты естественнонаучного профиля. Почти каждый десятый – пенсионер(ка), причем далеко не всегда сопровождающая внуков, а, напротив, имеющая свой интерес, связанный с цветочным хобби.

Нетрудно предположить, что эти четыре основные возрастные категории посетителей имеют разные интересы в экспозиции музея.  Попробуем проанализировать данные таблицы № 2, с учетом того, что выбрать можно было три-четыре варианта ответов, то есть, наряду с пополнением знаний, респонденты могли выбрать еще 2 или 3 мотива посещения. В таблице представлены частотные данные упоминания того или иного мотива. Как видим, познавательный мотив указали четверть опрошенных взрослых. К этой группе примыкают 10,4% посетителей, кто пришел специально на выставку – они точно знали, куда и зачем идут. Еще 31% посетителей, пришедших с детьми, чтоб показать им музей и поучаствовать в программе, также руководствовались образовательной задачей расширения кругозора, но уже не столько своего, сколько детей.

Значит, этот познавательный интерес имеет другие приоритеты, и эти посетители в экспозиции будут обращать внимание на что-то  совсем другое, чем первая группа. Однако их можно объединить по образовательным задачам и назвать обе условно « любознательными ». Суммарно эти группы набирают 66%.  Что же привлекает в биологическом музее остальные 34%?  Оказывается, почти 12% хотят получить эмоциональный заряд. И это не в художественном музее, не в театре или концерте, а в – биологическом музее! Еще 11,5% пришли просто  провести свободное время. Назовем эти группы, составившие почти четверть от потока  « гедонистами ».  Около 11% привело любопытство: они никогда не были прежде здесь или оказались рядом с музеем и воспользовались случаем побывать. Их вполне можно назвать « любопытствующими ».

То есть, суммарно 34% посетителей (более трети!) пришли в естественнонаучный музей с весьма странной мотивацией. У них не специфический интерес к музейной экспозиции. Западные культурологи такую публику маркируют как «новых культурных посетителей»[2], которые, проводя досуг, в большей мере руководствуются гедонистическими мотивами, нежели просветительскими идеями, отметая иерархию высокого и низкого: после прослушивания оперы, они могут отправиться в цирк, а затем немного увлечься биологией. Еще каких-нибудь 10-15 лет назад мы могли бы таких посетителей назвать случайной публикой и отмахнуться. Однако в ситуации конкуренции на рынке проведения досуга и при значительной доле этой квазипублики приходится брать в расчет и ее интересы при разработке постоянной экспозиции биологического музея. Эти результаты были обескураживающими для сотрудников Биологического музея. Они подозревали, что ориентированные на развлечение посетители встречаются в залах музея, но считалось, что их доля не превышает 5-8%.  Однако с аргументацией с цифрами в руках пришлось согласиться.

Особенно велик наплыв такой случайной аудитории во время проведения массовых акций «Ночь в музее» и «Ночь искусств», когда камерные залы старинного особняка, приспособленные под экспозицию музея, принимают по 4 тыс. человек в течение 4-5 часов. Толкотню трудно упорядочить, но и в этой экстремальной ситуации сотрудники музея стараются найти разумные формы взаимодействия. По опросам зимой и весной стало ясно, что «живые» экспонаты будут радушно встречены посетителями в залах музея. Эти пожелания выглядели довольно странно в стенах музея, ведь рядом зоопарк, но сотрудники решили откликнуться на них. И во время акций «Ночь в музее» и «Ночь искусств» наряду с другими мероприятиями развернули «живые экспозиции» как экзотических, так и животных нашей полосы. Достаточно посмотреть на фотографии, чтобы понять, сколько радости получили посетители от контактов с ежиками и питонами, пауками и совами, мышками и морскими свинками! Хочется особенно отметить совсем уже экзотическую форму развлечения, как тараканьи бега, которые были организованы в последнюю «Ночь искусств».

Почти актерская игра приглашенного специалиста, сохранявшего серьезность в комментариях и во время проведении самих забегов, подогревала  собравшихся лучше всякого циркового аттракциона. Своими репликами организатор сделал этот мини-спектакль гвоздем программы. А лица зрителей, запечатленные на фотографиях, как нельзя лучше свидетельствуют об их бурной реакции. Уже во время моего выступления с докладом на конференции у слушателей возник вопрос, не было ли у организаторов какой-то аллюзии со страницами пьесы Булгакова «Бег», когда русские эмигранты  развлекались тараканьими бегами, увлекая в эти безумные игры всех на восточном базаре. Ответ остается открытым, так как post factum такие мысли могли возникнуть, но не в момент организации действа – игра увлекает всех и поглощает внимание полностью.

Как видим, результаты исследования показали, что две лини сходятся: и коллектив сотрудников Биологического музея привносит игровой элемент в просветительскую деятельность, а посетители наряду с образовательными задачами имеют в виду развлекательные цели. Казалось бы, теоретический постулат подтвержден – что тут добавить? Но как захватывающе интересно разрабатывать новые познавательные игры и ребусы! 1. Петрунина Л. Я. Социальный портрет посетителей Третьяковской галереи. Lambert Academic Publishing Saarbrucken, Германия, 2012. С. 188 2. Бурдье П. Художественный вкус и культурный капитал // Массовая культура и массовое искусство. «За» и «против». М., 2003.

Рецензии: 18.12.2014, 9:07 Рецензия : Статья рекомндуется к публикации. Основания: 1.Опыт автора... 2.Возможность верификации социального модела познавательного контакта по отношению понятия "билогический артефакт". 3.Применение модульного образовательного подхода(интерактивные тематические занятия)в процессе експозиционного обзора музея. 2.02.2015, 23:40 Рецензия : Статья рекомендуется к публикации: представляет интерес сам подход автора к рассматриваемой проблемы, сама постановка вопроса, определенная научная новизна. Однако, список литературы и соответственно теоретико-методологическая основа статьи нуждается в расширении и доработке. Комментарии пользователей: